На другой день после событий, происходивших в доме Горбо, на бульваре Опиталь, какой-то мальчик, идущий, по-видимому, со стороны Аустерлицкого моста, шел по правой боковой аллее к заставе Фонтенбло. Наступила уже ночь. Мальчик, бледный, худой, одетый в лохмотья, в холщовых панталонах, несмотря на февраль, во все горло распевал.
На углу улицы Пти-Банкье какая-то старуха, нагнувшись, рылась в куче мусора при свете фонаря.
Мальчик толкнул ее, проходя мимо, а потом отскочил и воскликнул:
— Вот так чудеса! А ведь я думал, что это огромная, огромная собака!
Он произнес слово "огромная" во второй раз еще насмешливее и громче, чем в первый: "Огромная, огромная собака!" Рассвирепевшая старуха немного приподнялась.
— Ах ты, висельник! — заворчала она. — Не стой я вот так, нагнувшись, так хороший бы пинок дала тебе ногой!
Но мальчик уже успел отойти от нее на почтительное расстояние.
— Кис, кис! — крикнул он. — А ведь я, пожалуй, и не ошибся!
Задыхаясь от негодования, старуха совсем выпрямилась, и красноватый свет фонаря упал на ее посиневшее, изрытое морщинами лицо, с гусиными лапками, доходившими чуть не до самых уголков рта. Фигура ее оставалась в тени, и видна была только одна голова. Казалось, это маска дряхлости, вынырнувшая из мрака.
Мальчик посмотрел на нее.
— Сударыня, — сказал он, — род вашей красоты не в моем вкусе.
И он пошел дальше, распевая:
Король Ударь-Ногой
Собрался на охоту,
Поехал бить ворон...
Пропев эти три строчки, мальчик остановился. Он дошел до дома № 50—52 и, видя, что дверь заперта, принялся колотить в нее ногой.
Это были сильные, громкие удары, приличествующие скорее надетым на нем мужским башмакам, чем его собственным маленьким ногам.
Та самая старуха, которую он встретил на углу улицы Пти-Банкье, бежала к нему с громкими криками и отчаянными жестами:
— Что это такое? Что это такое? Господи владыка! Выбивают дверь! Ломают дом!
А удары продолжались своим чередом. Старуха выбилась из сил.
— Разве можно так ломиться в двери!
Вдруг она остановилась: она узнала мальчика.
— Как! Это опять ты, дьяволенок!
— Скажите на милость, да это старуха Бугон! Здравствуй, тетушка! Я пришел навестить моих предков.
Старуха скорчила весьма сложную гримасу, к сожалению пропавшую даром в темноте, замечательную импровизацию ненависти, старости и безобразия.
— Никого из твоих тут нет, постреленок!
— Неужели? Где же отец?
— В тюрьме Лафорс.
— Вот так штука! А мать?
— В Сен-Лазар.
— Так. А сестры?
— В смирительном доме.
Мальчик почесал за ухом, взглянул на Мам Бугон и проговорил:
— А!..
Потом он повернулся на одной ноге, и остановившаяся около двери старуха через минуту услышала, как он запел своим звонким детским голосом, углубляясь под черные вязы, трепетавшие от зимнего ветра:
Король Ударь-Ногой
Собрался на охоту,
Поехал бить ворон,
Взобравшись на ходули.
Кто проходил внизу —
Платил ему два су.
© «Онлайн-Читать.РФ», 2017-2024
Обратная связь